Назначение любого кремля, из какой бы глубокой старины ни появлялся он перед нашим восхищенным взором служить крепостью, мощным укреплением. Разумеется и прибежищем для местной знати. В его стенах, как бы ни был он величественен или уродлив, светел или угрюм, находила приют мирская и духовная власть, здесь определялась политика княжества, заключались договора с сопредельными землями, вершились суды праведные и неправедные. А к стенам кремля, в частности, рязанского Кремля лепились слободы и посады, населенные мастеровыми людьми: мукомолами и хлебопеками, кузнецами и ювелирами, резчиками по дереву и швейных (швальных) дел искусниками, горшечниками и кожемяками.
Нынешняя улица Грибоедова, к примеру, стилизованная под ультрасовременность обилием невыразительных коробок с застекленными витринами, еще недавно старожилы помнят! называлась Старогоршечной, а до того и была слободой, где во множестве творилась глиняная утварь: миски, горшки, корчаги, махотки, детские игрушки. В старинных бумагах можно найти названия Троицкой и Архиерейской слобод, Владычной, Ямской и Выползова, Нижнего посада и Черного посада. Большинство не новых уже, точнее, первозданных поименований, утраченных было после революции и постепенно возвращаемых городу, содержит краткую и выразительную характеристику улицы или дела, которым занимались ее насельники. Вот, пожалуйста. Соборная, ставшая в девятнадцатом году улицей Революции. Почтовая, удостоенная в двадцатом имени Подбельского, наркома почт и телеграфов. «Подбелка» бытовало у горожан. Торговая и Мясницкая, сведенные в одну авторитетом Горького, кстати, еще в 28-м, при жизни классика. Певческая, Хлебная, Рогожинская, Театральная, Монастырская, десятилетиями примерявшие к себе имена Фрунзе, Маяковского, Чапаева, Петрова, Фурманова. Список, увы, можно продолжить…
Город, благоденствуя на выгодной торговле, рос, расширял свои границы, ставил сторожевые башни и ворота Московские, Большие Лыбедные и Малые Лыбедные, Водяные; поднимал храмы и сторил площади под торжища. Но, увы, каменные кремлевские постройки да несколько церквей вот и все, пожалуй, что осталось сегодня от архитектуры XV—XVIII столетий. Сам город был в основном деревянным, и этому есть серьезное объяснение: еще не вырублены леса окрест и дерево теплее и дешевле кирпича, а слава о рязанских плотниках идет по всей Руси Великой. Даже в насмешливом прозвище «Рязань косопузая» воздается должное их выучке и профессиональной сноровке: «косопузые» оттого, что за поясом, за кушаком тяжесть остро наточенного плотницкого топора… Все так, но испытания вечностью дерево не выдержало: избу пращура можно найти сегодня только при раскопках. Находят с тогдашней, скажем так, обстановкой, с предметами обихода, с рабочим инструментом и женскими украшениями. Человеку с воображением нетрудно додумать, как жили древние рязанцы. А жили они прежде всего работой и заботой о семье да праведной молитвой, хотя по праздникам не чурались ходить друг к другу в гости, не чужды были грамоте, любили шумные ярмарочные развлечения тогдашний не то цирк, не то телевизор.
Заветная мечта рязанских краеведов, охранителей и ревнителей старины освоить Остров на Трубеже, у подножия Кремля. И поставить на этом Острове улицу сугубо рязанских изб от самых древних до самых поздних, со всем, приличествующим случаю, внутренним убранством и утварью, с надворными постройками и примыкающими к ним огородами, с инвентарем, посредством коего те огороды обрабатывались. А по соседству разместить мельницы ветряную и водяную. И что там еще? Ток, гумно, баньку… Этнография, одним словом, музей под открытым небом, бесценное свидетельство отшумевших эпох! Только вот, по ряду причин, мечта пока остается мечтою…
Нужно, наверно, хотя бы обмолвиться о том, что эти «деревянные» столетия с пятнадцатого по восемнадцатое включительно дали на рязанской земле непревзойденные образцы иконописи, ювелирного искусства, резьбы по дереву и по кости, золотошвейного дела. К ним, к этим образцам, время оказалось милостивее, хотя тоже не обошлось без потерь. Многие шедевры погибли в пламени войн и революций, безвозвратно «уплыли» за границу или похоронены в тайниках отечественными делягами. И все же что-то, разбросанное по музеям страны, уцелело: иконы, оправленные серебром; кресты и панагии; резные деревянные складни; ковши и братины… Но не будем отвлекаться, уважаемый читатель, искусство тема отдельного разговора, на бегу, мимолетно ее не поднимешь.
Нынешние рязанцы помнят о том, что Кирилл Полуэктович Нарышкин, дед Петра Первого, наш, как сказали бы теперь, земляк: родовая его усадьба находилась в городской черте. И что сам неутомимый преобразователь Руси в 1696 году, идя воевать Азов, проплывал мимо города по Оке. А двадцатью шестью годами позже проезжал, тоже мимо, в конном экипаже. Хотя и мимо, а пушки палили неустанно, огни фейерверка взметывались в небо нешуточные. Царю потеха, обывателю тоскливая забота трястись, как на кляче, на соломенной или дранковой крыше и неустанно поливать ее водой, дабы от случайной малой искры не вспыхнул превеликий губительный пожар… Теперь не скажешь с достоверностью, мимоходные царевы прогулки тому причиной или неумолимое движение времени, но в 1722 году при Симеоновском монастыре открывается Цыфирная школа. Учащимся предписано овладевать счетом, чтением, письмом и основами христианской веры. Наука для отроков, отобранных в классы, занятие малопривычное, иные не прочь и в бега удариться, поэтому уважение к ней, к науке, вколачивают с помощью заурядного кнута. Видимо, действует благотворно, потому что в 1743 году учреждается еще и Славянолатинская семинария, в коей на первом месте преподавание гуманитарных предметов, включая пиитику. В 1786 году, уже на готовом фундаменте, открывается Главное народное училище, позже преобразованное в гимназию. Таким было начало школьного образования на Рязанской земле. Кстати, стартовая линия его Симеоновский монастырь находился на Скоморошинской улице, точнее, на Скоморошинской горке. Тут, в поименовании, тоже легенда, замешенная на яви. При царе Алексее Михайловиче, прозванном за кротость нрава Тишайшим, вдруг начались повсеместные гонения на скоморохов. То ли победы над Стенькой Разиным Тишайшему показалось мало, то ли самостоятельное отречение Никона от патриаршества вконец расстроило его об этом царя спросить не решались, но скоморохов гнали в шею изо всех городов. Жаль было прощаться с веселыми людьми, да царский гнев страшнее! И только Рязань не убоялась этого гнева, приютила неправедно обиженных. Поселясь на горке, незамедлительно прозванной Скоморошинской, бродячие музыканты и комедианты раз в неделю тешили горожан бесплатными представлениями. В благодарность, значит…
Время, как уже сказано, не пощадило деревянных строений, и каменных уцелело совсем немного. Разве что, кроме кремлевских построек да церквей, еще и Редутный дом, возведенный в 1785 году, на исходе восемнадцатого столетия. Белокаменный, с четырехколонным портиком, он гостеприимно открыл свои двери не только Дворянскому собранию символически распахнул их для классицизма в архитектуре, для стиля, который ознаменовал приход XIX столетия. Обезображенный позднейшими перестройками, Редутный дом можно видеть на нынешней улице Семинарской улице.
