Перед императрицей Всея Руси Елизаветой Петровной в «июле 27 дня 1756 года» предстал дежурный генерал-адъютант с сенсационным сообщением: «В г. Михайлове спрятаны несметные сокровища: тридцать шесть бочек серебряных денег, да по две бочки золотых и жемчуга мелкого, да Крест Господен пред ними — охранитесь от нечистой силы. О том ведал казак Терехов, прибывший из Оренбурга».
Сообщение обрадовало императрицу и ее окружение, хотя она и задавалась вопросом: откуда такие сокровища? Выдумка? А вдруг не выдумка? Если не выдумка, то ох как кстати пополнить пустеющую казну!
Ее Императорское Величество повелела Сенату срочно отправить нарочного штабс-офицера в «объявленное место» — город Михайлов. «В купе с людьми Михайловской воеводской комиссии пехотного полка майор Алсуфьев провели сыск в Щетинной слободе г. Михайлова в доме солдатки Богатыревой». Но, увы!— «выход сокровищ», которые видел своими глазами казак Терехов, не совершился.
Разочарованная «Высочайшая комиссия» отправила рапорт Сенату, что «доноситель казак Терехов о местах старинной поклажи не доказал, за ложный донос и утруждение Высочайшей Императорской персоны, в страх других, подлежит жестокому наказанию кнутом с вырыванием ноздрей и ссылке в Оренбург на тяжкие работы».
Правительственный Сенат 10 декабря 1756 года определил: «…доносителю Терехову учинено оное наказание, а сообщнику ямщику Малышеву учинить наказание плетьми и ежели к службе годен — отослать в военную коллегию».
Однако ямщик Малышев на этом не успокоился. Через генерал-фельдмаршала и кавалера графа Александра Борисовича Батурина доносит в «июне 18 дня 1757 года» о существовании тех сокровищ. В 1759 году круг фанатично верящих в существование клада расширился. Донос о нем пишут лично императрице «россияне Алексей Ростунов и товарищ его белгородский купец Антон Белов». Видно, не пропал интерес к михайловским сокровищам и у императрицы Всея Руси. По ее именному указу Сенат предпринимает вторичный поиск, распорядившись: «Ростунова, Белова и ямщика Малышева отослать в Москву в сенаторскую контору вместе с сенатским экзекутором Евлашевым и рудокопным мастером Тихоновым отправить в г. Михайлов».
Рудокоп с нанятыми крестьянами перерыли все им указанные места и… клада не нашли. Сенат выносит суровый вердикт 7 декабря 1759 года: Ростунова и Белова разослать в разные места, ямщика Малышева нещадно бить плетьми, а после того отослать в ближайшую военную контору для направления в солдаты. За побег с военной службы «учинить» с ним силу военных регулов, «а буде Малышев негоден, то наказать его кнутом и сослать на поселение в Оренбург».
Ямщик стойко перенес наказание, но точно зная, что этот клад существует, или только поверив в то, что он существует, Малышев «соблазнил крестьянина вотчины канцелярии Дворцовой волости, Новгородского уезда, Сойского погоста Куркова, 28 июля 1761 года опять сделал донос об упрятанных сокровищах и просил послать искать клады лейбкомпании сержанта Григория Суздина».
На этот донос последовал уже жесткий ответ: комиссий не слать, Куркова наказать, а Малышева судить по закону военной коллегии.
Казалось бы, эпопея с «михайловскими сокровищами» с наказанием Терехова, Малышева и других закончилась, в высочайших кругах успокоились: кладов в Михайлове — нет. Но…
Легенда о существовании «злата и серебра» в Михайлове еще долго будоражила воображение обывателей. В январе 1762 года поступает новый донос уже только что вошедшему на престол императору Петру III от Ингерманского пехотного полка солдата Никифора Поднорова и дворцового крестьянина Петра Чугунова о том, что в Михайлове клад сокровищ есть.
Его Величество Петр III, ознакомившись с доносом, тоже, видимо, надеявшийся «пополнить» казну, тут же повелел отправить на поиски их лейб-гвардии Преображенского полка поручика Мюллера.
Поручик со всей дотошностью проверил все потайные места, погреба, подвалы, чуланы солдатских жен Ирины Богатыревой и Матрены Рышкиной — поиск опять оказался напрасным, о чем поручик и «составил отчет».
Император ознакомился с отчетом поручика Мюллера и в досаде на ложные доносы о михайловских сокровищах указом от 20 апреля 1762 г. повелел: «За неправильный донос и напрасное дерзновение Его Величества на утруждения учинить доносителям публичное наказание кнутом, сослать их в Нерчинск на вечную работу, чтобы впредь от них таких вымышленных доносов быть не могло и дабы другие, смотря на ложные доносы, чинить не отважились. С прописанием учиненного в предерзости наказания публиковать по всем государствам печатными указами».
Но поставил ли этот императорский указ все точки над «и»? К сожалению, остается неясным, кто «подпитывал» веру в существование михайловских сокровищ целой вереницы доносчиков? Что побуждало так фанатично верить, что они припрятаны именно у солдаток Богатыревой и Рышкиной?
Возможна версия: разбитные солдатки, привлекая внимание к себе, сами распространяли эту легенду. Трудно объяснить истину в этом загадочном деле, прогремевшем на всю Русь.
История с мнимыми кладами не единична. Правда, не в государственном масштабе, а в местных, как, например, зарытые сокровища разбойников.
